— Постой… — попросила она, видя в темноте комнаты только то, как влажно блестят его глаза.

— Ты не хочешь? — с усилием проговорил он. Голос явно плохо слушался его, а руки Антон и вовсе сжал в кулаки.

— Хочу, но тебе сейчас нужно не это.

Даша помнила, где находится выключатель. Протянула руку, и тут же раздался щелчок, после которого комнату залил яркий свет. В первый момент они оба зажмурились. А когда глаза привыкли, Даша заключила лицо Антона в ладони и заглянула в воспаленные до красноты глаза.

— Ты сегодня спал вообще? — нахмурилась она. Сейчас она еще лучше рассмотрела его и поняла, что он выглядит не просто усталым, а едва держащимся на ногах.

— Пару часов спал, — дрогнули его губы в улыбке.

— А ел?

— Не получилось. Двенадцать часов за рулем. Хотелось быстрее приехать…

Он явно хотел добавить что-то еще, но сдержался. И все же Даша не сомневалась, что не высказанным осталось «к тебе». Не сомневалась и с трудом поборола внезапную радость в душе.

— Раздевайся, — потянула она края его свитера вверх.

— Берешь инициативу в свои руки? — усмехнулся он, позволяя снять с себя свитер и расстегнуть рубашку.

— Беру, но совсем не ту, о которой ты думаешь, — таинственно улыбнулась Даша. Когда на нем из одежды не осталось ничего, Даша велела:

— Ложись на живот.

Она старалась говорить спокойно, но не смотреть на него не получалось. Подметила разом все: и его совершенную фигуру, и возбужденный член. Но в ее планы сейчас входило несколько иное. Осталось включить профессионала и отвлечься от посторонних мыслей. А еще побороть собственное возбуждение.

Антон подчинился, и кажется, Даша даже различила вздох облегчения, когда он растянулся на собственной кровати, подкладывая руки под голову. Сама она проворно забралась на него и оседлала в районе ягодиц, чуть пониже, чтобы удобнее было массировать поясницу.

— Сегодня обойдемся без масел, — тихо проговорила она и провела руками по спине.

— Расслабляющий массаж не требует усилий, а значит, трения быть не должно, — и приступила к проминанию каждой мышцы.

Антон никак не прокомментировал ее слова, а лишь прикрыл глаза. И на губах его проступила легкая улыбка.

Даше нравилось делать ему массаж. От вида его тела, от прикосновения к гладкой теплой коже она получала эстетическое удовольствие. Вот и сейчас она так увлеклась, что не сразу поняла, что Антон уснул. Дыхание его выровнялось, а на лице проступило умиротворение, словно только во сне он находился в гармонии с самим собой.

Даша аккуратно слезла с кровати и накрыла Антона второй половиной покрывала. На котором он и лежал. Какое-то время боролась с собственным желанием, рожденным внезапной нежностью, а потом все же не выдержала, склонилась над ним и легонько прикоснулась губами к шершавой щеке. И лишь после этого на цыпочках покинула спальню.

Нехорошо, конечно, что уснул он голодный. Но тут уж приходится выбирать, что в приоритете. Видно, устал он сильнее, нежели проголодался. И отчего-то она гордилась собой, что помогла ему расслабиться.

Антон проснулся среди ночи от сильного сосущего чувства голода. Пока одевался, тихонько посмеивался над собой. Герой любовник нашелся! Уснул почти сразу же, как только она дотронулась до него своими нежными и такими сильными ручками. А ведь сначала хотел совсем другого. Смог бы, если на ногах еле держался?

Дом был погружен в сонную тишину. А есть хотелось все сильнее. Оставалось надеяться, что Полина Игнатьевна оставила для него что-нибудь вкусненькое. Хотя, и просто съедобному он будет сейчас рад.

Ужин его дожидался на столе, накрытый полотенцем. Впрочем, удивляться туг нечему. Кухарка знала его привычку засиживаться допоздна и хомячить по ночам. С той лишь разницей, что сегодня не работа его задержала, а глубокий сон, в который провалился благодаря чьим-то нежным ручкам.

От воспоминаний о массаже, губы растянулись в блаженной улыбке, а в паху неожиданно все налилось и увеличилось. И теперь он и сам не знал, что сильнее в нем: аппетит или возбуждение. И ведь между ними не было сегодня страсти, а возбуждает его так ее забота и нежность.

За эти два дня без нее он извелся вконец, измучился. Он и гнал обратно без остановок, чтобы только поскорее увидеть ее. А потом торчал на улице, ожидая, когда она нагуляется и насплетничается с подругой.

Про подругу детства, что живет рядом с ним, Антон знал уже давно. Знал он и о том, что пару раз Даша обращалась к той за сведениями о нем. Ничего такого, что он хотел бы скрыть, подруга рассказать не могла. Да и в любом случае, он не собирался препятствовать ей в общении с кем бы то ни было. За редким исключением, разве что, под которое теперь попадала и ее семья. Вот уж от кого ему хотелось оградить ее сильнее всего. Была бы его воля — он бы вычеркнул воспоминания о них из головы Даши. Но это, к сожалению, невозможно.

Кофемашина уже шипела, наливая кофе, когда Антон расслышал легкие шаги за дверью. А потом и она застыла в дверном проеме с испуганным выражением на лице. Не ожидала его увидеть здесь? Ну правильно, привычки зажигать яркий свет у него не было, разве что точечный светильник над плитой развеивал ночной мрак.

— Ты меня напугал, — быстро взяла она себя в руки и прошлепала босыми ногами к холодильнику. Достала оттуда бутылку молока и плеснула немного в чашку. А потом припала к той, пока не осушила до дна. — Люблю холодное молоко пить по ночам, — сочла нужным оправдаться перед ним.

Он же только и мог думать о том, как соблазнительно и эротично она выглядит в коротенькой шелковой сорочке на тоненьких бретельках. Даже удивительно, при ее нелюбви к откровенному белью, ночной наряд просто кричал таковым. Ну и бугор в штанах, что вырос стремительно, стал лучшим тому подтверждением.

Антон и сам не сообразил, как оказался рядом с Дашей и обхватил ее руками за талию.

— Ты чего? — испуганно дернулась она, видно, что-то такое, из области невменяемого, прочитав в его взгляде.

— Ничего, — завладел он ее губами, на время лишив возможности говорить, подчиняя себе, заставляя ответить на поцелуй. Себя же он вообще не мог сдерживать и в письме написал чистую правду. Каждый раз, когда эта девушка оказывалась в поле его зрения, ему хотелось прикоснуться к ней.

Она отвечала сначала немного скованно, но потом и ее захлестнула страсть — Антон это понял, когда Даша обняла его за шею руками и прильнула к нему всем телом. Свои же руки он уже не мог остановить. Те сами пробрались под ее сорочку, стянули трусики. Пальцы проникли во влажные складочки, и Даша выгнулась им навстречу.

Антон подхватил ее под ягодицы и донес до стола, усадив на самый край, задирая сорочку и широко разводя ноги.

— Не собираешься же ты прямо тут?.. — смотрела она на него расширенными тазами, затуманенными ответным желанием. Где-то в глубине ее сознания еще плескался стыд, что занимается этим на кухне, но страсть топила в себе и его очень быстро.

— Да, милая, здесь и сейчас, — вновь он проник в нее пальцами, касаясь клитора, потерев тот немного. Но и без этого она уже была готова и так же сильно хотела его. Это он читал в ее глазах.

Больше не было слов. Антон проник в нее резко и на полную длину и сразу начал ритмично двигаться. Он просто не смог бы сдержать себя, даже если очень постарался. Член пульсировал до боли, и только тугие объятья ее влагалища могли подарить долгожданную разрядку.

Наверное, это был самый стремительный половой акт в его жизни, но как ни странно, она умудрилась тоже кончить. Это он понял по тому, как резко она обмякла в его объятьях, а до этого впивалась ногтями в плечи и сама с силой насаживалась на член. И только когда излился в нее, Антон понял, что на этот раз не успел прерваться.

— Тебе нужно помыться, — пробормотал он ей в шею, с трудом выравнивая дыхание.

— Ты сейчас спать? — спросила она, когда он ссадил ее со стола.

Почему у них всегда так странно заканчивается близость? Они словно резко становились чужими друг другу, осознавая, что совершили очередную глупость, продиктованную страстью. Но это ведь не так, и совсем не это он чувствовал. Больше всего ему сейчас хотелось никуда ее не отпускать, прижать к себе, покрывать до бесконечности ее лицо, и не только, поцелуями. А потом уложить ее спать под бочок и обнимать ее весь остаток ночи. Он любил ее, но какое-то упрямство мешало ей в этом признаться. И он очень наделся, что она уже не ненавидит его, что хоть немного привыкла и готова впустить его в свою жизнь. И он готов подтолкнуть ее к этому, если другой возможности не будет.